![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
Галоўная » Проза » Непримиримые Рассказы о репрессированных и их потомках. Репрессированных, но не сломленных...
Я вернулся вчера. Два года в отрыве от дома! Волновался. Чувствовал, что неисправимо одичал, маршируя по бескрайним алтайским просторам. Ночь спал беспокойно. Очнулся к полудню. Оделся за сорок секунд. Точнее, за тридцать восемь. Привычка.
«Дикарь, дикарь, дикарь, — вертелось в голове доставшее во сне слово. — Ничего, главное — не отчаиваться. Прорвемся. Жизнь только начинается. Надо пройтись, продышаться, акклиматизироваться. Не сидеть сложа руки».
Вышел на улицу.
Лето. Тепло. Хорошо. Кругом — белорусочки. Красивые, сочные, знающие это.
Завелся. Улыбнулся. Остановил одну. Извинился. Культурно спросил:
— Не подскажете, который час?
Услышал неожиданно резкое:
— Шесть! Еще вопросы?
Подумал: «Отчего такой холод?» Ответил сам: «Все правильно! Без часов — какой ты кавалер, ухажер, джентльмен, заступник?»
Первый блин комом. Но нужно ли вешать нос? Все нормально. Пошел дальше. Не унывал, не отчаивался.
Нежно обратился ко второй:
— Случайно не знаете, как попасть в центр города?
— А где вы находитесь! — бросила она возмущенно. Явно хотела добавить: «Ну и кретин!»
Продолжать беседу не стал. И так все понятно.
Приближалась третья (может, повезет: Бог любит троицу). Мини и все такое летнее.
Набравшись опыта, стал умнее. Попробовал более оригинальное:
— Сумочка ваша, кажется, не из легких. Разрешите, помогу…
«У, бандюга!» — прочел в ее глазах.
Понял: предложение — не гениальное, снова — мимо. Но нервничать не стал. Оставил силы для последней попытки.
Не спешил. Ждал, смотрел, выбирал, надеялся.
Есть! Обыкновенная, без единой характерной черты. Серенькая-серенькая, невзрачненькая-невзрачненькая. Может, хоть с этой получится?
Сделал умные глаза.
— Извините за беспокойство, — глаза еще умнее, — но не могу не сказать вам комплимент. У вас очень хороший вкус. Сразу видно, что это платье шили сами.
Ответ услышал совсем не тот, на который рассчитывал.
— Дурак! — неожиданно расплакалась серенькая. Ткнула мне кулачишком в глаз и убежала. Вот тебе и серенькая.
«Не мой день, — провел ее уцелевшим глазом, — не мой».
Накатила печаль. Приуныл. Забрел в парк. Нашел скамейку. Сломанную. На одной из окраинных аллей. Сел.
Тишина. Ни одной красавицы. Ни одной живой души. Алтай!
Задумался: «Да, я — дикарь, и никуда от этого не деться. Искалечены гены, структура, мозг». Пересохло во рту. На губах — горечь. Заныло сердце, забилось, как брошенная в клетку птица, рвалось из груди. Шло вразнос. Снова. Как на Алтае.
Закружилась голова. Сопротивлялся. Пытался дышать ровно. Не отпускало. Но еще кое-что видел.
Увидел ее. Подошла:
— Что с вами? Вам плохо? Вам помочь?
— Спасибо, — ответил, но голоса своего не узнал. Не тот голос. Подумал: «За секунду три раза на “вы” обратилась. Хорошая». Попросил: — Если можно, присядьте.
Посмотрела:
— Вы кто?
— Не волнуйтесь, — старался улыбнуться. — Я свой, такой же, один.
Поняла. Поверила. Присела. Повела плечами. Вновь с тревогой спросила:
— Может, вызвать «скорую»?
Я смотрел на нее, красивую, взволнованную, переживающую. Просыпался. Возвращался домой. Отходил от Алтая.
— Спасибо. Не стоит. Мне лучше. Вы помогли. Очень сильно…
Я смотрел ей в глаза. В глаза любимой.
Болело загнанное в степях сердце.
Как я был счастлив!
Галоўная вуліца Мінска. 1880-1940 / Кніга 2
Галоўная вуліца Мінска. 1880-1940 / Кніга 1
Валеры Маракоў. Лёс. Хроніка. Кантэкст
Рэпрэсаваныя праваслаўныя свяшчэнна- i царкоўнаслужыцелi Беларусi. 1917-1967.
Рэпрэсаваныя праваслаўныя свяшчэнна- i царкоўнаслужыцелi Беларусi. 1917-1967.Том 2
Рэпрэсаваныя каталіцкія духоўныя, кансэкраваныя і свецкія асобы Беларусі. 1917-1964
Рэпрэсаваныя медыцынскiя i ветэрынарныя работнiкi Беларусi. 1920-1960
Планъ губернскаго города Минска 1873 года
Планъ губернскаго города Минска 1888 года
Планъ губернскаго города Минска 1911 года
Паэзiя Валерыя Маракова
|
© Леанiд Маракоў, 1997-2016.
Выкарыстанне матэрыялаў сайта для публікацый без дазволу аўтара забаронена.